В ущелье залива Кебрада бушуют вспененные валы водной стихии, бушуют с той силой, с какой их неустанно швыряет сюда морской прибой.
Сквозь широкое горло каньона валит внутрь его огромная зеленая масса, добела дробит свои бока, злобно лезет вверх и тут же проваливается глубоко вниз, проносится сквозь узкую пещеру и с грохотом бьется о скалу. И снова, и снова…
Из бурлящей воды в ущелье появляется голова, затем другая, третья. Руки хватаются за скалу, и вот уже три человека карабкаются по выступам вверх, на минуту исчезают в узкой расщелине; вскоре они появились в ложбине на противоположной стороне и, наконец, стоят на вершине утеса, в тридцати пяти метрах над беснующимся океаном. Вот один из них перекрестился, нервно запустил пальцы в мокрые волосы, наклонился, расправил грудь, быстро поцеловал амулет, висящий у него на шее, и… прыгнул. Безумец, самоубийца! Затаив дыхание провожаем взглядом полет тела, летящего вниз головой. Вот оно врезалось в воду, несколько секунд ничего не видно, кроме мохнатых клочьев пены, из которой появляется черная прядь волос; и под аплодисменты восхищенных зрителей, собравшихся на галерее, прыгун вылезает из воды.
— Этим они зарабатывают себе на жизнь, — заметил сдавленным голосом один из наших мексиканских друзей. — Горький хлебушек, не так ли? В позапрошлом году здесь один разбился, когда дублировал Джонни Вейсмюллера в роли Тарзана. Джонни загреб денежки, а его двойника увезли в покойницкую…
Когда представление окончилось и импрессарио собрал входную плату, десять песо с человека, мы подошли к прыгунам. Это были рослые, бронзовые от загара ребята, каждому из которых могло быть лет семнадцать-восемнадцать. Они только что вскарабкались по скалам наверх, еще устало ловили ртом воздух и стряхивали воду с волос.
Некоторое время роешься в мыслях, прежде чем набираешься смелости сказать первое слово.
no subject
Сквозь широкое горло каньона валит внутрь его огромная зеленая масса, добела дробит свои бока, злобно лезет вверх и тут же проваливается глубоко вниз, проносится сквозь узкую пещеру и с грохотом бьется о скалу. И снова, и снова…
Из бурлящей воды в ущелье появляется голова, затем другая, третья. Руки хватаются за скалу, и вот уже три человека карабкаются по выступам вверх, на минуту исчезают в узкой расщелине; вскоре они появились в ложбине на противоположной стороне и, наконец, стоят на вершине утеса, в тридцати пяти метрах над беснующимся океаном. Вот один из них перекрестился, нервно запустил пальцы в мокрые волосы, наклонился, расправил грудь, быстро поцеловал амулет, висящий у него на шее, и… прыгнул. Безумец, самоубийца! Затаив дыхание провожаем взглядом полет тела, летящего вниз головой. Вот оно врезалось в воду, несколько секунд ничего не видно, кроме мохнатых клочьев пены, из которой появляется черная прядь волос; и под аплодисменты восхищенных зрителей, собравшихся на галерее, прыгун вылезает из воды.
— Этим они зарабатывают себе на жизнь, — заметил сдавленным голосом один из наших мексиканских друзей. — Горький хлебушек, не так ли? В позапрошлом году здесь один разбился, когда дублировал Джонни Вейсмюллера в роли Тарзана. Джонни загреб денежки, а его двойника увезли в покойницкую…
Когда представление окончилось и импрессарио собрал входную плату, десять песо с человека, мы подошли к прыгунам. Это были рослые, бронзовые от загара ребята, каждому из которых могло быть лет семнадцать-восемнадцать. Они только что вскарабкались по скалам наверх, еще устало ловили ртом воздух и стряхивали воду с волос.
Некоторое время роешься в мыслях, прежде чем набираешься смелости сказать первое слово.
— Опасная профессия, а? — спрашиваем мы, чувствуя всю бессмысленность вопроса.
Парнишка поднял глаза, слегка улыбнулся и смущенно ответил:
— Si, senor. Но голодать хуже!
Ганзелка И., Зикмунд М. Меж двух океанов. (1959)
Описываются события 1950 года.
Кажется, за 60 лет изменилось только то, что деньги за просмотр брать перестали :)